​«По отрицательному снегу». Дмитрий Головченко о восхождении на Жанну

Мы тут на равнине за вас сильно волновались!

Я не могу понять почему. Наверху нам не казалось, что у нас какие-то трудности. Мы отправляли вполне обычные сообщения. Вернулись, а здесь такое настроение.

Вид у тебя пока совершенно нездешний — дикий, горный. Трудно далось восхождение?

Да, я сильно устал. Мы только что вернулись и я пока не совсем перестроился. Во сне постоянно возвращаюсь в горы. Стоит только глаза прикрыть, в той же электричке, и я снова там.

Уже скучаешь по горам?

Нет! Совсем нет. Сейчас кажется, что больше никогда туда не поеду. Сергей тоже самое говорит. Но это пройдёт, немного времени и всё станет по-прежнему.

Утром виделась с Глебом Соколовым. По случаю спросила, что он думает о вашем восхождении. Глеб говорит, что такое восхождение не для двойки: слишком много работы, слишком холодно, слишком высоко. Не хватило ребят! И стену вы испортили: теперь любой маршрут на неё будет вариантом вашего.

Ну, да! У меня тоже бывает такое: присмотрю я какую-нибудь стену, а потом её кто-то пролезет по огородам. И я думаю — ну как так, такая стена и…

Но вы то стену прошли не по огородам? В какой части у вас начался незапланированный маршрут?

Нет, не по огородам. У нас нижняя часть получилась немного другой: мы изначально хотели обойти ледопад. Когда подошли туда, увидели, что обход какой-то сложный, а ледопад вроде ничего. И прошли через него. Ещё башня, мы хотели через неё вылезать наверх, но только втроём.

Почему Марчин (Marcin Tomaszewski) отказался от восхождения? Он же должен был быть у вас третьим.

Сложно сказать. Его нужно спросить. Для нас это было неожиданностью. Чтобы начать восхождение, на подходе нужно пролезть триста метров скал. В первый день мы лезли их втроем, немного не долезли — не успели. На следующий день вернулись с Серегой (Сергей Нилов) вдвоём. Прошли оставшиеся две верёвки и вылезли на плато. Впервые увидели всю гору — стену полностью. Из базового лагеря видно только верхнюю часть стены. Очень классное место: красивое плато и вдали стоит гора. Спустились только вечером.

И тут Марчин нам говорит, что он всё это время думал, и для него главное, чтобы маршрут был безопасным — он не считает, что этот маршрут безопасный, для него важно, чтобы была акклиматизация — мы не успеваем акклиматизироваться, и что он не чувствует, что мы команда. Эти три причины он нам и перечислил. В тот момент он даже стену ещё не видел: он не вылезал на плато. Что сыграло нам тяжело сказать. Извинялся, что подвел, но уж как есть.

Фото: Marcin Tomaszewski

Если бы вас было трое, шансы были?

Конечно.

Решение выйти на стену было эмоциональным?

Нет. Мы приехали чтобы сходить маршрут. Мы понимали, что шансов у нас мало, но не сделать попытку даже мысли не возникало. Ребята-украинцы, которые показали нам эту стену, говорили, что стена опасная и там всё время сходят лавины. Мы люди адекватные, поэтому решили — если приедем на стену и там будет грохотать, то полезем куда-нибудь ещё. И на этот случай подготовили запасные варианты. Там вокруг есть нехоженые шеститысячники с интересными и безопасными маршрутами. Скалы. В итоге мы эти возможности даже не рассматривали.

Ваш маршрут был опасным?

Нет.

Будете доделывать маршрут? Вернётесь?

Нет. Во-первых, мы ещё не отошли и рано говорить про возвращение вообще. Там, по-хорошему, если говорить о стене, нужна большая команда. Даже втроём будет тяжеловато, если вылезать на башню. Да и только из-за башни приезжать втроем — не знаю, не интересно.

А нет идеи собрать команду побольше?

Пролезть целиком стену? Нет такой идеи. (Смеется) Мы в больших командах ну очень давно не ходили.

И снова пробовать не хочется? Чтобы проходить такие стены?

Не то чтобы не хочется… Но это дополнительные риски. Какая-то здоровенная экспедиция. Не знаю… У нас ни опыта такого нет, да и желания тоже. Я бы не сказал, что меня привлекает идея лезть куда-то всемером, к примеру.

Жанну такая, как вы ожидали?

Нет. (Смеется) Она очень большая. Жанну — она больше всех, такая разлапистая. Все горы вокруг где-то внизу. Конечно есть Канченджанга, но она стоит как-то вдали и вообще не доминирует.

Напугала?

Нет. Ну что нас пугать. Мы пуганные уже. Но, конечно, она нас удивила. Именно своими масштабами. Классная гора! Большая. Красивая.

Из всех ваших проектов восхождение на Жанну было самым трудным? Или просто помешали обстоятельства?

Каждый раз ты оцениваешь восхождение по тому, как всё сложилось. Поэтому сейчас кажется, что да, оно было самым сложным. Но нужно время. Мы отдохнём и тогда сможем расставить всё по полочкам. Нас уже успели об этом спросить раньше, и тогда мы отвечали — да. Но уже сегодня кажется — нет. Поуспокоились уже. Физически и морально восхождение на Жанну далось сложно. Это было очень трудно!

Были опасные моменты: не с общей точки зрения, а когда вы сами это чувствовали?

Реально опасных, как-то не припомню. На спуске периодически надо было очень аккуратно работать: не то чтобы это было опасно, но, так скажем, ответственность чувствовалась.

Ну и порханули мы оба по разу. Серёга прилетел почти на станцию, чуть отдышался и пролез участок, как ни в чём не бывало. А я на траверсе перед гребнем уже кошкой зацепился и через пару секунд висел вниз головой с рюкзаком за плечами. Но опять же, рабочий момент, даже испугаться не успел. Ладно, думаю, нужно переворачиваться и долезать участок.

Сложно было повернуть вниз на гребне? До вершины оставалось не так много.

Мы обсуждали этот вопрос в один из вечеров уже перед выходом на гребень. И посчитали, что уже слишком долго на горе, что двигаемся небыстро, в общем — ещё день-два до вершины могут стать перебором для нас двоих. Потому мы просто договорились, что вылезаем на гребень и сразу начинаем спуск.

Учитывая шесть дней спуска, вы вряд ли ошиблись с решением…

Это было правильное решение в тех условиях. Мы оба с этим согласны. Конечно, мы так воспитаны, что на вершину идти надо, это же альпинизм. Но так же прекрасно мы понимали, что после недели выше 7000 метров, ещё три-четыре дня — это многовато.

Спуск был не менее эпическим, чем сам подъём. Я правильно понимаю?

Да. Такого спуска у нас ещё не было. Я вообще никогда не спускался больше двух дней. Никогда. Понятно, что нам не очень повезло с погодой. И сам маршрут очень длинный. Ну, три дня. А тут шесть!

Не было ощущения, что вот-вот сломаетесь?

Было. Несколько раз. Нам предлагали вертолет. (Смеется) В начале мы уверенно отвечали: какой вертолёт, мы живые, здоровые и сами спокойно спустимся. А день на четвёртый мы не то чтобы серьезно стали это обсуждать, но тема вертолета в разговорах возникала. К этому времени мы сильно устали и у нас закончились продукты. Каждый день думали, что сегодня мы точно спустимся. Когда мы не спустились на четвёртый день, я ужасно расстроился — как так, столько идём и всё еще не внизу. Следующим утром я поленился надевать гамаши: был уверен, что вечером мы будем в базовом лагере и я всё-равно сниму эти ботинки. У меня промокли ботинки. Жёсткий спуск получился.

Сам спуск довольно интересный. Особенно в месте, где нужно пройти через три вершины, их соединяет узкий ледово-снежный гребень. Аккуратно-аккуратно нужно идти. У нас было своё облачко и оно периодически то появлялось, то исчезало. И солнце светило на гребешок как-то сбоку и всё это играло — классно!

Мы находили там какие-то обрывки веревок. Вроде как корейских, они там всё провешивали. Нам это здорово помогало — значит, правильно идем. До последнего не были уверены, всё настолько большое. Тот ли ледник, да и где там этот перевал.

Что запомнилось на стене? Какой участок?

Выход на гребень. Там сильные ветра и образуются такие характерные снежные грибы. Очень красивые. Участок технически и эмоционально сложный: по вертикальному и даже иногда нависающему снегу. Длинный. Правда, когда Серёга лезет, кажется что всё нормально. Он лезет и лезет. Снег, лёд, скалы — он везде лезет. Серёге не хватило до гребня трёх метров, и мы их долезли вместе. А там всё совсем по-другому. Это была вторая половина дня и солнце ушло на ту сторону. У нас уже морозец, а там — хорошо! Солнечно, тепло, светло. Мы сразу пригрелись на солнышке и приободрились.

Как жили на горе?

Солнце со стены уходило после часа, закат около 18:30. Несколько дней была хорошая погода и мы работали затемно. Пару раз мы вставали на ночёвку довольно рано, когда вообще не было видно куда лезть. Обычно мы поднимались около пяти утра. Если в начале у нас получалось собраться достаточно быстро, то наверху раньше девяти мы не выходили. Четыре часа на то, чтобы начать. Это время набиралось постепенно. Внизу всё было достаточно просто — мы всегда находили ровное место для ночёвки. А один раз, даже не один, мы копали до начала первого ночи. Не копали, рубили лед. И как-раз в тот вечер не вышли на связь. Но всё нормально, мы видели свет лагеря, а там — наши фонари на стене. Ночевали в какой-то ледовой трещине. Ровняли её часов до двенадцати ночи. В целом нормально, можно было отдохнуть.

Вы рановато приехали.

Да. Изначально мы планировали ехать на две недели позже — это много для погоды. Пока мы были на горе, там всё поменялось. Но мы взаимодействовали с киношниками, пришлось подвинуть сроки.

С киношниками? Вы что-то снимали?

Да. Будет классное кино. В январе обещают сделать. Правда, непонятно как показывать его в России. У нас всё не очень с соблюдением прав. Целое дело. Я не специалист. Но фильм обязательно постараются показать здесь.

Будет несправедливо не показать его у нас.

Да. Но это точно будет непросто. Как показывать его в Европе понятно, а у нас пока нет.

Это коммерческий фильм?

Нет, документальный. Но он должен отбить деньги, которые в него вложены.

Самый яркий момент за этот выезд. Эмоционально яркий?

Когда нас встретили.

А как вас встретили?

Нас классно встретили. Ещё наверху у меня появилась навязчивая идея — хочу растворимых витаминов и всё. Вот этих шипучих.

Которые вы забыли…

Да, которые мы забыли внизу. Я прямо чувствовал этот цитрусовый вкус… Внизу на леднике Яматари нас встречали Элиза (Eliza Kubarska) и Зощя. И первое, что нам дали, была вода с растворёнными в ней витаминками. Счастье! Потом нас накормили: угостили лепешками и варёными яйцами, предложили горячий суп в термосе — очень вкусный, томатный. Была даже бутылочка колы.

Сразу на леднике с нас сняли рюкзаки, сил сопротивляться уже не было. В лагере не дали самим поставить палатку… В таком режиме мы жили со дня спуска — второго апреля, до десятого числа, когда улетели в Катманду. Было очень круто и трогательно!

Нам помогала команда, которая снимала кино. Режиссёр Элиза, ответственная за звук Зоща (Zofia Morus). А в Катманду это была уже Моника (Monika Braid) — продюсер фильма. Плюс шерпы. У съёмочной группы был гид Пасанг, он был с нами с самого начала — очень хороший.

А в Катманду вас снёс поток информации из большого мира. Великий Месснер вон как высказался о вас. Это должно быть лестно.

Да. Это лестно. Мы прочитали его заметку как-раз в Катманду и было очень приятно. Хотя… Я ничего не имею против, но рановато: сезон только начался.

Что сказали дома?

Дома сказали, что всё. Костьми лягут на пороге и никуда не пустят. (Смеется) Но это нормально, я это слышу каждый раз.

Уже планируете что-то?

Я да.

А Сергей?

Сейчас ничего он не хочет ни летом, ни зимой. И может вообще никогда. Но пройдет время и всё будет нормально. Обычная история.

БАСК в эту экспедицию делал для вас специальное снаряжение. Как оно себя показало? Как палатка Глеба Соколова?

С  палаткой всё хорошо. Нам небольшой лавинкой сломало стойку. Палатка стояла под камнем и большая лавина в любом случае перескочила бы, а эта была маленькой и медленной — сползла на нас. Она сильно перегрузила одну из сторон палатки и стойка не выдержала. Та ночь вообще была непростой: мы до утра держали снег, который непрерывно сыпал, спинами. Боялись, как бы ещё что-нибудь не сломалось — ремкомплект был всего один. Хорошая палатка, если на неё светит солнце. А если оно не светит, на ней нарастает шуба снега и он сыпется внутрь. Как-только выходит солнце, она моментально сохнет. Мембрана, конечно экономит вес, но нужен второй слой — второй тент. Понятно, что так мы добавим граммы и усложним конструкцию, но это избавляет от многих проблем. В общем, есть ряд замечаний, которые мы отдадим в БАСК, чтобы улучшить палатку. Некоторые тонкости можно понять только там в горах.

Интересно. Глеб очень хвалил её. У нтаких трудностей не было.

Как всегда отличные пуховки. Мы ходили в новых  CHAMONIX PRO.  

А ещё БАСК сшил для нас специальные комбинезоны — термобельё. Очень классные — надели и не снимали. Зря я опустил заднюю молнию — «бомболюк», ниже. Я боялся, что она будет натирать под системой. Надо возвращать назад. За капюшон отдельное спасибо. Комбинезон «Дмитрия Головченко» был вещью, которой я остался абсолютно доволен. Его без сомнения стоит пустить в серию. Для зимы, для большой горы — очень нужная штука.

Интересно участвовать в создании снаряжения?

Конечно. Не все замечания учитываются быстро, это наверное непросто сделать. Вместе можно делать очень функциональные вещи.

БАСК — официальный экипировочный спонсор российских участников экспедиции.

Хроника восхождения:

Жанну: загадка, проблема, цель

Жанну-2019. Вышли на восхождение. Вдвоём

Жанну-2019. Работают на стене

Жанну восточная - 2019. Команда спускается

Жанну 2019. Хроника спуска команды с долину Гунза.

Анна Иванова. Специально для БАСК.