«А горы стоят неприступной стеной, других дураков ожидая»: Д. Провалов о экспедиции в Абхазию

Последние дни экспедиции и спуск с горы были для команды не самым простым испытанием. Основная часть работы в пещере была завершена 28 октября. Несмотря на то, что каждый день спелеологи работали под землей по восемь часов, глубина пещеры -320 метров, осталось неизменной с июля 1992 года. Это, конечно, не означает, что усилия этой и предыдущих экспедиций напрасны. Пещера не выросла вглубь, она стала больше и длиннее - открыто и исследовано много новых направлений. Однозначного пути вниз пока не найдено, но в потенциале любая новая ветка может привести на новую глубину. Пройдена щель (-140 м), остановившая спелеологов этим летом. За щелью ничего нет. Отрицательный результат тоже результат. Рано или поздно кто-то должен был пройти щель и сказать, что там. Во всех направлениях, где на наш взгляд можно прорваться, были оставлены веревки для будущих экспедиций. Прежде всего, это район за меандром «Спагетти», который сейчас получил название МКАД (-100). Так же очень интересное направление – окно в последнем зале (-300), с меандром, идущим широкой трещиной в потолке и в нужном направлении. Туда удалось вылезти самый последний момент. Времени, а главное, снаряжения на прохождения меандра не оставалось. Пещера очень разветвлена и неоднозначна. Работать можно в разных направлениях и на разных глубинах. При настырности и определенном везении результат обязательно будет. Теперь коротко о событиях последних дней экспедиции. 29 октября погода начала портится, пошел мокрый снег. Трое: Утробин, Дубновицкий и Провалов вытаскивали из пещеры оставшуюся часть снаряжения, а все остальные сделали первую ходку с грузом к озеру (последняя точка, куда еще может подняться «Урал» Ватека Варданяна). К середине дня погода резко ухудшилась, началась метель. Выйдя из пещеры вечером, я понял, что никто из ушедших с мешками к озеру не вернулся. Прошло больше 7-ми часов, обычно успевали сбегать за четыре. Видимость была около 30-ти метров. Рацию в палатке я не нашел. До наступления темноты оставались минуты. Мне казалось, что группа находиться где-то близко, и в пурге они просто не могут найти палатки. Я уже переоделся и собирался выйти навстречу с фонарями, пострелять в воздух из автомата, как появилась вся группа. Они не сбились. Выпавший снег настолько затруднил движение, что обратный путь налегке оказался гораздо сложнее, чем дорога к озеру с тяжелыми рюкзаками.Ночью сверкали молнии, по тенту палатки барабанила снежная крупа. По плану мы должны были перенести весь оставшийся груз к озеру 31.10, но выйти куда-либо при такой видимости было не возможно. Снег засыпал палатки. Законсервировав ту часть снаряжения, которую решили оставить у пещеры, мы перешли на автономное питание по палаткам, и практически весь день отсиживались в них, общаясь между палатками по рации. Продуктов и топлива было достаточно, мы могли бы спокойно дрейфовать еще пару дней. Самое неприятное, что билеты на поезд в Москву были на вечер 1 ноября, а у Светы Ефремовой в этот же день - самолет. Плохо было и то, что в первую ходку мы отволокли аккумулятор спутникового телефона. На морозе батарея телефона разряжалась быстро, угрожая нам одним делением зарядки. Показания барометра компьютера Suunto к вечеру начали тихонечко расти, и мы приняли решение пробовать выдвигаться рано утром.Всю ночь нервно прислушиваясь к грохоту сходящих лавин, боясь спугнуть, я смотрел на показания барометра. Давление росло. Волновались мы не только о себе и своих билетах: больше разговоров было о команде экспедиции Эльдорадо, забрасывающейся в эти дни к пещере. Мы завидовали сибирякам, успевшим спуститься к морю за день до снегопада. Много разговоров было и о «Урале» Ватека. Сможет ли машина забраться хотя бы к нижнему Кошу?В пять утра 31.10, не вылезая из спальника, я прокричал –«Подъем!!!» и мы стали собираться. Компьютер Suunto не врал, погода действительно улучшилась, видимость была отличная. Все лавины и кулуары были прекрасно видны. Утопая в снегу, мы поднимались на плечо горы Утюг, прямо под нами внизу, в каких-нибудь 500-х метрах виднелся лес. Это был лес ущелья, ведущего к Голубому озеру и Рицинскому шоссе. Соблазн был велик. Лес казался совсем близко, а белые склоны Утюга не сулили ничего хорошего. Нам казалось, что через ущелье быстрее и проще, хотя было понятно, что спуск по кавказскому лесу без тропы - дело рискованное. До леса добрались сравнительно быстро, один раз используя веревку на небольшом уступе. Дальше было так, как я и предполагал - крутой переломанный склон уходил вниз. Коряги, огромные трухлявые бревна, камни, колючие кусты - отыскать тропу под снегом не было никакой возможности. Спуститься нам предстояло 1600 метров. Мы сваливались вниз, слегка траверсируя на восток. Крутизна склона была очень высока. Никогда бы не поверил, что на таких склонах может расти полноценный лес. Я специально делал замеры Suunto, крутизна склона достигала 47 градусов!К 6-ти вечера мы стояли на краю грандиозного отвеса. Идти вниз было некуда. Мы оказались на границе снега, высота над уровнем моря была 1240, т.е. мы скинули около километра. Со всех сторон нас окружали скальные отвесы глубиной не меньше 300-от метров. Ночевать пришлось над обрывом. За два часа построили площадку для двух палаток, Сергей Зубков спал на краю, пристегнувшись к перилам натянутыми между деревьями. Ночью пошел сильный дождь, и я испугался, что теперь покатятся камни, висевшие у нас над головой. Утром нам пришлось набрать 200 метров по вертикали, чтобы обойти обрыв. Вероятность успеть Свете на самолет таяла с каждой минутой, с билетами на поезд мы давно простились. К середине дня неожиданно выскакиваем на кулуар, призывно уходящий вниз. Справа хорошо был слышан шум реки Бзыбь. Опасность спуска по кулуару была в том, что по нему беспрерывно летели камни, и было не ясно, чем такой кулуар мог закончиться. Мы боялись, что он мог перейти в отвесы. Все же так заманчиво потерять высоту. Кто не поленился, одел каски и мы, раскручивая стометровый конец веревки ринулись вниз. На четвертой сотне, на наше счастье, крутизна кулуара снизилась, мы уткнулись в ужасный бурелом. Через 150 метров по вертикали Мухин сообщил по рации, что стоит на еле заметной тропинке. Тут Скляр набрался мужества и, рискуя окончательно высадить батареи спутникового телефона, перезвонил Ватику и сообщил, где мы находимся.Тропа неоправданно петляла, упиралась в завалы из бревен и периодически пропадала, но, сохраняя нужное направление, вела к Бзыби. Тут неожиданно досталось Скляру, его покусали дикие пчелы. Скляр бежал по тропе, жалобно ойкал и кричал. Я бежал впереди, оглядывался и передавал по радио о всем, что вижу, Мухину. В ответ Мухин нервничал и материл меня за то, что я засоряю эфир дурацкими сообщениями.К темноте, грязные и усталые, мы были на Рицинском шоссе. В ту же минуту подъехал Ватик. Спуск без тропы по ущелью был бы достаточно забавным приключением, если бы не опоздание Светы на самолет и неимоверно тяжелые рюкзаки, становившиеся с каждым часом все тяжелее. Дома у Ватика нас ждал первоклассный ужин, а Вазген дал команду протопить баню. Веранда, знакомая всем спелеологам, показалась нам родным домом. Ночь был холодная и звездная. Зуб выдавал виртуозные гитарные пассажи, и мы, сытые и чистые, ощущали себя в раю. Утро второго ноября – День сурка. Одеваем мокрые, грязные изотермики и прыгаем в Урал. Света Ефремова машет рукой, она взяла билет, и через несколько часов у нее вторая попытка улететь в Москву. Урал рычит на подъемах, загребая днищем снег. Глубокая колея остается за нами. Залитый солнцем абхазский лес полон следов разного зверья. Пару раз Ватик показывает на следы медведя. Через три часа мы опять на двух тысячах. Белизна снега, внизу море. Далеко впереди гора Зонт, там лежат наши мешки. Мы тропим в сторону Зонта. В темноте возвращаемся с грузом, затратив на ходку около шести часов. Ватик приготовил полный кан чая, разогрел тушенку. В коше жарко и дымно, костер горит в центре хибары. Замороженные бахилы оттаивают на глазах.3.11. Рано утром Сергей Зубков, Дима Утробин, Чичеров и я переходим границу. Утробин и Чич в аэропорт, мы на вокзал за билетами. При обратном переходе границы встречаем группу Чегодаева – забрасываются на Бзыбь. На границе начало желтой лихорадки, народ с тяжелыми коробками рвется к паспортному контролю. Перелезаем через забор и сразу попадаем в руки злобного сержанта. Сегодня не дорого – триста рублей за всех. В начале экспедиции за Мухина и Валеру, пристегнутых наручниками к батарее, заплатили 50 баксов. Наш поезд в пять, пытаемся быстро собраться и прощаемся с Зубом – ему завтра в Киев. Ватик довозит нас до границы. Из года в год одно и тоже: все разлетелись, а четверо, которым некуда спешить, тащат гору мешков через границу. Паспортный контроль. Нам на встречу по противоположной линии команда перовцев. Мы оттуда, они - туда. Пытаемся докричаться через толпу, тележки с мандаринами, старух в черных платках и пограничников. До меня долетают отдельные фразы: «Зонт, тропа, снег, ГАЗ 66». Пытаюсь кричать, но бесполезно. Усатый пограничник хватает меня за локоть и швыряет в поток. То же происходит с перовцами, с Костей Зверевым хотя и обращаются вежливо, но упорно пихают в сторону Абхазии. Мухин громко поет: «А горы стоят неприступной стеной, других дураков ожидая».Переходим Псоу. Мы в России. Оглядываясь назад, вижу заснеженную Арабику, солнце и синее небо. Теперь главное -ничего не растеряв, погрузить в поезд и всю дорогу трескать пирожки с капустой. Весь состав выражает свое восхищение мужеством Светы Ефремовой, сохранявшей в самые трудные моменты экспедиции спокойствие, уверенность и обаяние. Без помощи наших близких друзей из Гантиади – Вазгена и Ватика нам бы пришлось очень и очень сложно.Спонсоры команды CAVEXКомпании CANON - фотоаппаратура, HANNAH - бивачное снаряжение,BASK - карабины и снаряжение KONG BONAITI.Руководитель экспедиции Денис Провалов.4 ноября. Поезд 104, Адлер – Москва.